Гранд дамы советской фантастики
17 февраля на радио «Новая жизнь» вышел очередной выпуск передачи «Истории фантастики». На сей раз мы с Игорем Поповым пошли на эксперимент (вообще, есть у нас желание несколько разнообразить подходы к материалу, чтобы не заскучать ни нам, ни слушателям) – решили рассказать сразу о трёх известных писательницах советской (и частично современной российской) эпохи – Валентине Журавлёвой, Ариадне Громовой и Ольге Ларионовой.
Такая постановка задачи вызвана была тем, что, во-первых, женщин среди научных фантастов не так много и о них не часто вспоминают (впрочем, справедливости ради – мужчины-фантаст эпохи 60-80-х тоже как-то ушли из поля зрения читающей публики, кроме Стругацких, разумеется). Во-вторых, писали они в разных стилях, и каждая выражала некоторое направление в послевоенной советской фантастике. Так что благодаря им удалось поговорить о нескольких важных и ныне подзабытых явлениях той эпохи.
Итак, по порядку.
Валентина Журавлёва.
В советской, а позже и в российской фантастике существовал такой то ли поджанр, то ли отдельное течение, даже трудно сказать – рассказы, печатаемые в научных журналах вроде «Знание‑сила», «Техника молодёжи», «Наука и жизнь», «Химия и жизнь». Хотел написать, что это уникальное явление в мировой литературе, потом подумал, что, может, и нет. В западных научных журналах вряд ли такое было, у них ведь фантастика в основном печаталась в отдельных журналах вроде Amazing stories, If и так далее или в фэнзинах или в развлекательных журналах, но в не научных. Может, разве что, в Восточной Европе тоже существовало нечто подобное, не знаю. В любом случае, в советском литературном мире была такая особенная штука – НФ-рассказы в технических журналах, и штука эта очень и очень любопытная.
Такие рассказы чаще всего (уточню: те, которые я читал) носят научно-популярный характер, описывают научный прорыв и его влияние на общество, причём дело скорее всего происходит в ближайшем будущего и, что важно, в рассказе обязательно есть чёткое техническое обоснование. Герои рассказов обычно учёные или журналисты, пишущие об учёных или свидетели-неучёные, втянутые в эксперимент и выслушивающие подробные и специально для них упрощённые объяснения происходящего, естественно, от учёных. И как бы ни закручивался сюжет, науки, техники и учёных в нём будет много, что неудивительно – в научные журналы писали те, кто их читал, а читали их в основном те самые «младшие научные сотрудники» из многочисленных НИИ. При этом рассказы отличаются достаточно высоким литературным уровнем, всё же у редакций журналов было из чего выбрать, к тому же в советские времена техническая интеллигенция любила литературу и в массе своей хорошо владела художественным словом.
Понятно, что в советские времена эти рассказы не могли избежать определённой идеологизации, и сюжет порой строился на том, как в мире чистогана науку используют в корыстных целях или ради милитаризации, а советская наука, напротив, только на пользу людям и для торжества человечества. Впрочем, тем, кто интересуется твёрдой и наитвердейшей НФ, стоит полистать подборки таких рассказов, они действительно очень хороши в части футурологии, описания технических достижений и этических конфликтов, разворачивающихся вокруг этих достижений, хотя порой бывают всё же слабоваты с точки зрения литературы.
Валентина Журавлёва — из самых ярких представителей этого направления, печаталась она исключительно в научно-технических журналах, писала только рассказы, которые потом были изданы несколькими сборниками.
По стилю многие её рассказы больше напоминают очерки, чем художественную литературу. Писала она об открытиях в разных областях: медицина, создание технологий анабиоза, космические полёты, эксперименты со сновидениями, геология.
Сейчас её рассказы выглядят устаревшими, впрочем, кажется, они и для 60-х были несколько старомодными, скорее в духе фантастики 30-50-х годов, с несколько романтическим изображением всепобеждающей науки, восхищением перед учёными и рациональным мышлением. Но у Журавлёвой присутствует и характерная для 60-х привычка все технические открытия рассматривать с этической точки зрения, то есть она скорее сочетает в себе особенности и той, и другой литературной эпохи.
Ариадна Громова.
Говоря о творчестве Громовой, мы в основном затрагивали два больших романа – «В Институте Времени идёт расследование» и «Мы с тобой одной крови – ты и я». Первый роман посвящён путешествиям во времени и, надо сказать, это один из самых интересных романов по данной тематике, что мне доводилось читать. Интересен он не столько приключениями и сюжетными поворотами (формально роман построен как детектив, но собственно само расследование в нём не самое главное), сколько очень подробными и дотошными рассуждениями о том, как технически можно организовать перемещение во времени и к чему такие перемещения приведут. Громова исходит из того, что каждое вмешательство в события в прошлом создаёт новую временную линию в будущем, но при определённых условиях по этим линиям можно перемещаться, соответственно встречаясь с другими версиями самого себя. Именно этим и занимаются персонажи романа, причём перемещения их столь сложны, что ближе к финалу они чертят схему линий и своих путешествий, и читателю стоит нарисовать схему вместе с ними, хотя не факт, что это поможет.
В романе довольно много говорится об ответственности учёных за свои эксперименты (похоже, для Громовой это была важная тема, впрочем, как и для многих других фантастов той эпохи… да это и понятно, две мировые войны вполне ясно показали, к какому ужасу могут привести невинные теоретические размышления). Очень хорошо выписаны характеры и их конфликты, внутренние и внешние. Стоит, правда, заметить, что порой длинные рассуждения звучат несколько занудно, только вот что поделаешь – такова специфика «твёрдой» научной фантастики. Вообще, Громова исходит из того, что о сложных вещах надо говорить сложно, учёному стоит сначала думать, потом обсуждать надуманное с другими, а лишь затем действовать (а когда персонажи нарушают это правило, непременно происходит какая-нибудь пакость).
В романе «Мы с тобой одной крови, ты и я» главный герой не очень понятно каким образом обретает способность к телепатическому контакту сначала с животными, а затем и с людьми. Эта сюжетная основа (не очень убедительная, на мой взгляд) становится поводом для серьёзного разговора о взаимодействии человека и окружающей природы, о степени разумности животных, о правах животных и о том, как с ними дОлжно обращаться. Причём в романе есть несколько умных персонажей с разными точками зрениями, и споры ведутся на высоком, сложном уровне. Да, у автора явно есть своя точка зрения, но и противникам тут тоже даётся возможность высказаться, и в целом показано, насколько эта тема противоречива, какие в ней встречаются подводные камни и до чего тяжело достигнуть компромисса. И, надо сказать, роман заканчивается на несколько пессимистичной ноте. Финал там открытый, и открытый он именно потому, что эту тему ну никак невозможно исчерпать одним романом, а это такой вопрос, которым будет задаваться каждое поколение. И тут Громова, конечно, была права. Все темы, которые она поднимает в этом романе, обсуждаются и сейчас, причём в примерно том же ключе. Вообще, этот роман звучит удивительно актуально, если, конечно, не обращать внимания на приметы времени, а брать только саму дискуссию.
Опять же, стоит заметить, что при таком серьёзном подходе страдают художественность и динамика повествования. Роман порой напоминает скорее полемический трактат, с уклоном скорее в публицистику. Но такова писательская позиция Громовой: о сложных вещах надо говорить сложно. И долго. И с раскрытием различных мнений. И с подробными спорами. Громова явно рассчитывает на взвешенного, образованного, взрослого читателя, воспринимающего фантастику не как развлекательное чтиво, а как пищу для ума, дающую возможность разобраться досконально в каком-либо предмете, встать на разные точки зрения, покрутить тему с разных сторон.
Ольга Ларионова
У нас, к сожалению, не было времени на то, чтобы поговорить о рассказах Ларионовой, а рассказы её (скорее даже небольшие повести или новеллы) очень хороши. Наиболее известный роман Ларионовой — «Леопард с вершины Килиманджаро» — изящная притча о том, что будет, если люди узнают год своей смерти. При этом Ларионову волнует именно то, как это знание повлияет на душевную сферу, насколько по-разному отреагируют люди разных темпераментов, какие возникнут новые этические проблемы и сложности. Вообще, Ларионова больше ориентируется на эмоциональную, а не рациональную сторону и на непосредственное восприятие, а не на рефлексию. И сразу надо сказать, что с научной стороной дело у неё как-то не очень, Ларионова больше не про науку, она больше про человека и больше не про размышления, а про переживания. В отличие от Громовой, Ларионову стоит читать не для того, чтобы поскрипеть мозгами, а чтобы захолонуло сердце.
Трилогия «Лабиринт для троглодитов»
Земляне открывают в космосе планету, на которой неизвестная цивилизация создала то ли заповедник, то ли лабораторию, то ли автономную экологическую систему, причём включила в неё зверей, вывезенных с Земли тысячелетия тому назад и на самой Земле уже вымерших. Потом инопланетяне то ли вымерли, то ли бросили свой эксперимент, но плоды-то остались, и земляне теперь пытаются понять, что с этими плодами делать. Главная героиня прилетает на планету работать таксидермистом (это, кстати, просто прелестная деталь, сразу задающая глубину и персонажу, и сюжету, что называется, учитесь молодые литераторы) и прям тут же оказывается вовлечена в круговерть событий, исследований, опытов.
Вся трилогия представляет собой одновременно и роман взросления, и большое рассуждение об ответственности за тех, кого приручили (в том числе за тех, кого приручили другие, а потом бросили), и всё это на фоне очень динамичного, яркого повествования, замечательных описаний инопланетных пейзажей, таинственности происходящего и набора интересных персонажей – самобытных, с мощными характерами (что логично – всё же они исследователи дальних планет).
К тому же редкий для научной фантастики того времени в фантастике случай – изложение ведётся от лица девушки застенчивой, несколько угрюмой и нервной, к тому же она родилась и выросла в море, так что с дельфинами находит общий язык легче, чем с людьми. Замечу тут, правда, что в образе главной героини многовато того, что ныне принято называть мэрисьюшностью. Она сильная, спортивная, очень умная, со своеобразной красотой (причём сама себя считает уродкой), в неё влюбляется с первого взгляда чуть ли не каждый второй мужской персонаж, к тому же она с ходу решает проблемы и раскрывает загадки, над которыми до неё безуспешно бились несколько лет исследователи планеты. А в третьей части она и вовсе превращается в какую-то практически Лару Крофт… Впрочем, написаны романы настолько хорошо и увлекательно, что на это всё как-то не очень обращаешь внимания. Да и потом – должна же романтическая героиня выделяться на общем фоне. Такова специфика жанра.
Другой очень интересный цикл романов Ларионовой – «Чакра Кентавра». Самый лучший роман в цикле, на мой взгляд, первый. Он очень лиричен, в нём есть неожиданные сюжетные повороты, очень занимателен мир планеты Джаспер, сочетающий высокую технологию и магию. После планетарной катастрофы от былого величия остались лишь немногочисленные аристократические кланы, которые живут в своих замках в окружении армий роботов, сохраняют технологии предков, но вся социальная жизнь организована на манер европейского средневековья. К тому же все жители планеты слепы, а мир они видят с помощью загадочных птиц – крэгов, которые сидят у них на плечах.
Случайно одна из экспедиций джасперян захватывает в плен двух землян, а дальше всё заверте… Первый роман действительно удачный, а вот продолжения несколько слабее. В них меньше романтики и больше «чернухи», сюжетная линия перепрыгивает сначала на одну новую планету, затем на другую. В результате основной конфликт и основные герои как-то уходят на второй план, возникает ощущение нагромождения линий, причём, кажется, и автор сама не очень-то понимает, как всё это распутать.
Повествование запутывается, теряет динамизм, обрастает лишними бытовыми подробностями и становится несколько бесформенным (а в первом романе, пожалуй, литературная сила была именно в быстром развитии сюжета и концентрации на главных персонажах). У меня есть подозрение, что проблема заключается не столько в смене литературной манеры Ларионовой, сколько в переломе эпох. Первый роман был написан во второй половине 80-х, и на нём лежит отблеск того времени – надежда на перемены, желание бросить вызов разлагающей и медленно убивающей системе лжи, вера в силу любви и дружбы… А в тех романах, что написаны в 90-е и нулевые, уже не чувствуется былой воздушности и лёгкости, да и надежда на то, что можно исправить сложившееся положение вещей, уже заметно потускнело. Вроде бы герои всё так же активно противодействуют злу, храбро сражаются, но почему-то от этого становится только хуже. Повествование погрязает в интригах, взаимном недоверии, слабом планировании, постоянных поворотах к худшему… В новом мире романтические герои 80-х явно чувствуют себя не в своей тарелке, а в третьей книге автор и вовсе переключается на нового героя – авантюристичного, безалаберного и не обременённого излишней моралью. Такой вот несколько остапобендеровский типаж больше подходит для наступившей эпохи, впрочем, даже ему на вновь открытой планете становится не по себе от суровости и бесчеловечности местных нравов (вообще, в этой части получилось что-то вроде кроссовера «Двенадцати стульев» и «Колымских рассказов» — тоже по своему интересный литературный опыт).
Насколько я понял, Ларионова так и не завершила этот цикл, рискну предположить, что из-за разочарования в созданном ею мире.
Ещё мы немного поговорили о женской фантастике. Я, честно говоря, не очень понимаю, что под этим понятием имеется в виду. Фантастика, которую пишут женщины? Ну вот у нас три автора, все три женщины, пишут каждая в своём стиле. Да, есть у них схожие темы, сюжеты и персонажи, но эта схожесть определяется той эпохой, когда они творили. Если считать, что женская фантастика – это та, которая затрагивает гендерные вопросы, то для Журавлёвой, Громовой и Ларионовой – это не тема, просто они пишут о другом. А когда проблемы гендера всплывают, то решаются они также, как и у других фантастов той эпохи. Пожалуй, о Ларионовой можно было бы сказать, что у неё больше внимания уделено эмоциям и любовным переживаниям, но у нас что, тогда и Грин с «Алыми парусами» выходит женской фантастикой? Понятно, что в рамках феминистического дискурса в произведениях всех троих можно много что накопать, но это уже вопрос использования системы исследовательских взглядов.
Кстати, мы ещё немного поговорили о современных женщинах-фантастах. Я, правда, не так уж много вообще современных фантастов знаю. Но зато назвал имя Елены Клещенко как продолжателя традиции твёрдой научной фантастики, печатающейся в литературных разделах научных журналов.
Елена работает в «Химия и жизнь». У неё как раз недавно вышел сборник рассказов «Файлы Сергея Островски», детективы о ближайшем будущем, в котором вовсю развернулись генная инженерия и другие достижения биотехнологии. И о том, к чему всё это может привести. Это именно классическая твёрдая научная фантастика, в которой сюжет строится вокруг научного открытия и его технического внедрения. Я может, как-нибудь отдельно об этом сборнике расскажу, более подробно.